| ЖУРНАЛ "Власть" попросила выпускницу Московского государственного лингвистического университета Елену Коновалову, учившуюся во второй половине 90-х в американской школе в Вашингтоне, и директора фотослужбы ИД "Коммерсантъ" Эдди Оппа, выросшего в США, рассказать о своих впечатлениях от учебы.
Елена Коновалова: там мы не учили таблицу Менделеева и основные законы, а ставили интересные опыты
До шестого класса основные занятия в американских школах ведет один учитель. Он преподает основные предметы, такие как математика, spelling (правописание) и английский. Для предметов вроде информатики, физкультуры и естественных наук есть отдельные преподаватели. Плюс с пятого класса — обязательное сексуальное воспитание: мальчиков отделяют от девочек, и на протяжении недели идут специальные занятия. После пятого класса заканчивается так называемая primary school и начинается high school.
Мой учебный день длился с 9 часов утра до 3 часов дня — два урока, ланч, еще два урока. В конце каждого дня последний час посвящался чтению книг — мы оставались в классе, где кто-то читал литературу по программе, кто-то занимался домашними заданиями. Американцы считают, что ребенок должен развиваться творчески. Каждый выбирал для себя три творческих предмета — рисование, резьба по дереву, музыка и т. д., и по пятницам мы целый день посвящали этим занятиям в другой школе, куда нас специально отвозили.
Каждый месяц оценивалось, насколько хорошо мы знаем свои предметы. Например, я и еще несколько человек не справлялись с предметом social studies (что-то вроде нашего обществознания), поэтому, когда он шел, нас забирали в отдельную группу, к другому преподавателю. И мы небольшой компанией из четырех-пяти человек усиленно изучали этот предмет.
Мне больше всего нравилась система поощрений: за разные тесты на проверку знаний (например, spelling test или тест на правописание, проходивший каждую пятницу) мы получали баллы или "звездочки". В конце каждого месяца проводилась "ярмарка", где за набранные баллы можно было купить разные полезные для учебы мелочи — книжки, ластики, ручки. Это было очень сильным стимулом к учебе.
В США несколько другой подход к обучению, чем у нас. Например, на уроках физкультуры плохая сдача нормативов не отражалась на итоговой оценке, и в основном мы занимались тем, что играли в разные игры — в бейсбол или баскетбол. Естественные науки, например биологию или химию, изучали больше на практике, чем в теории. Ставили опыты, смешивали разные элементы, однажды даже пытались получить что-то вроде солнечной энергии. На информатике обучались не языкам программирования, а печатать вслепую или просто играли в развивающие игры.
Когда в середине шестого класса я вернулась в Россию и поступила здесь в школу, мне пришлось много заниматься. Родители наняли преподавателя по русскому, по всем остальным предметам со мной занималась мама. Когда в восьмом классе началась химия, я поняла, что преподавание естественных наук в американской школе очень отличается от российского. Там мы не учили таблицу Менделеева и основные законы, а ставили интересные опыты — например, нужно было определить, как загрязняется атмосфера.
В американской школе с каждым пытаются работать по-своему, к каждому ищут подход. Видя, где у кого плюс, а где минус, стараются больше развить плюсы: ты занимаешься теми предметами, которые наиболее тебе интересны. Конечно, в России преподают хорошо, но бывает, что ученику навязывают больше того, что он может воспринять в своем возрасте.
Эдди Опп: у американских школьников слишком большой выбор и слишком много свободы
Я всегда удивлялся тому, насколько российское школьное образование качественнее американского. И наоборот, насколько университетское образование в Штатах лучше, чем в России.
Этот парадокс я объясняю тем, что у американских школьников слишком большой выбор и слишком много свободы. У меня появилось право выбирать предметы в школе уже в седьмом классе. Часто можно было выбрать лишь одну дисциплину из нескольких областей — науки, языки, искусство. К старшим классам выбор становился больше.
Один из серьезных минусов американской системы школьного образования — в необходимости раннего выбора ребенком того, что он будет изучать. Я убежден, что в школе надо учиться, а не думать о будущей профессии. Школьник не должен решать, быть ли ему плотником, или кем-то еще, раньше, чем, скажем, в десятом классе.
Базовые академические предметы — математика, наука, литература — должны быть в обязательной школьной программе. В американских школах далеко не всегда так. И это роковая ошибка. Ведь возможности компенсировать пробелы школьного образования обычно нет.
В Америке вообще нет единой системы образования, по крайней мере общефедеральной. Все решается на уровне штата и даже города. В такой большой стране, как Россия, централизованная система пока, как мне кажется, более обоснованна. Она позволяет поддерживать хотя бы минимальный уровень качества. Хотя, по-моему, ей часто не хватает гибкости. По моим наблюдениям, российские учителя порой чересчур категорично, если не авторитарно, подходят к преподаванию своего предмета, тогда как в Америке дети имеют большую свободу для выражения собственного мнения. Лично я благодарен своей школе за базовые знания, которые я там получил, и за то, что именно в школе я по-настоящему увлекся спортом. В американских школах спорту уделяют огромное внимание.
В российских школах меня неприятно удивила их крайняя закрытость. В прямом смысле. В Америке я свободно ходил на школьные уроки, которые вели мои друзья, общался с учениками, читал лекции. В Москве такие попытки всегда сопровождались большими трудностями (нужны были какие-то справки, разрешения) или просто проваливались. |
